Продолжение. Начало здесь.
Продолжим разбираться с феноменологическим методом, на который мы опираемся в своей практике коучинга самости.
Входом в какую реальность являются феномены, которые мы можем наблюдать в работе с клиентом?
Почему феноменологический метод ухватывает суть человеческой самости и предназначен именно для этого, а не для «познания» внеположенной и независимой от нас реальности?
Если феномены – это дискретные, распределенные во времени элементы какого-то единого психического явления или процесса, то как из них составить картину происходящего с клиентом?
На все эти вопросы мы должны дать ответ, если хотим практиковать феноменологический метод осознанно.
Напомним изначальную схему работы с феноменами.
Феномены, говорили мы, традиционно в философии рассматривались как явная форма чего-то скрытого (ноумена). При этом, как мы увидим позже, в некоторых философских концепциях феномены рассматриваются как нечто самостоятельное, ничто за собой не скрывающее, но об этом мы поговорим дальше. В коучинге самости именно феноменальность клиента и интерпретация феноменальности позволяют зафиксировать самость клиента. Поэтому так важно понимать, что именно стоит за феноменами, где и когда начинаются одни феномены и заканчиваются другие, можно ли говорить о развитии того, что стоит за феноменами через динамику самой феноменальности, зависит ли эта динамика от нашего собственного развития и т.п.?
Нас будет интересовать не столько феноменологический метод в качестве дескриптивной техники – т.е. техники описания того, что происходит с клиентом. Сколько связка самого феноменологического метода с терапевтическим эффектом, эффектом понимания клиентом терапевта и терапевтом клиента и в конечном итоге эффектом собирания и связывания самости клиента.
Однако овладение феноменологическим методом начинается с освоения техники дескрипции – т.е. объективного, не замутненного никаким субъективизмом, описания проявлений самости клиента.
И именно в таком ключе чаще всего употребляется термин «феноменология клиента» в клинической парадигме. Феноменология клиента – это некие эмпирические факты о проявлениях неких симптомов, это совокупности симптомов (синдромы) и т.п. (подробнее о разнице феноменологического и клинического подходов см. в этой великолепной лекции Моховикова).
Однако, в рамках методологии науки уже достаточно хорошо описано, что не бывает чистого описания феноменальности. Все равно клинический психолог «выходит» на клиента уже будучи вооруженным различными метриками симптомов, характерологий и т.д., а главное неким своим собственным отношением к феноменальности клиента. Клиническое описание становится только подтверждением или опровержений гипотез клинического психолога. Поэтому, даже для корректного описания «феноменологии клиента» в клинической парадигме необходимо осознавать свои установки, свои способы генерирования гипотез относительно клиента, свои способы фиксировать феноменальность, а это и есть установление интенциональных связей между содержанием наблюдаемого (ноэмы) и способом фиксации (ноэзы) этого наблюдаемого. Если содержание наблюдаемого (ноэма) зависит от способа наблюдения (ноэза) и, если не осознавать всякий раз эту связь, то мы можем попасть в ситуацию, когда, например, мы будем свое содержание выдавать за содержание (так и работает проекция) клиента, а галлюцинации не будем отличать от «реальности».
Все это понимали теоретики и практики (особенно практики) многих дисциплин и подходов, работающих с человеческой самостью, поэтому имплицитно феноменологический метод присутствовал в каждом из них. И если нам необходимо использовать все полезное, что уже наработано на тему феноменологии самости, нам необходимо проанализировать эти наработки.
Мы верим в том, что методически последовательное применение феноменологического метода позволит построить эмпирический фундамент для проверки, применения и генерирования знаний о человеке в ходе различных практик развития человека. К сожалению, несмотря на большое количество разговоров о феноменологии и феноменологическом методе в психологии, психотерапии и психиатрии (а в рамках коучинга так по-моему моя попытка опереться на феноменологический метод беспрецедентна), нет достаточного количества методических и дидактических текстов. Этот пробел мы и попробуем заполнить.
Феноменологический метод и мера человеческого в человеке
Что такого заманчивого есть в феноменологическом методе?
Помимо чисто философских соображений – завязанность феноменологического метода на собственные интенциональные акты коуча или терапевта гарантирует обнаружение интенциональных связей у клиента, а значит самость коуча гарантирует самость клиента, есть еще и методологические.
Основной из них такой. Феноменологический метод есть мера человеческого в человеке, т.е. основа гуманистического подхода к человеку. Связано это с тем, что к описанию человека применяются не какие-то изолированные от него самого, от его самости инструменты, типа характерологических черт, симптоматических комплексов и т.п.
Для описания клиента берутся не столько инструменты описания только одной из его сторон или нескольких (а из них человека в целом не увидеть), а то, что фиксирует человека в целом. Т.е. измерительным и описательным прибором одного человека может быть только другой человек, а не измерительный прибор.
Собственно, именно этот момент и является отличительной чертой феноменологического метода.
Дело в том, что даже если вы берете изолированные данные о человеке, то интерпретируете вы эти данные самостоятельно и сама суть интерпретации предполагает выход за границы этих самых данных. Т.е. общая картина клиента (клиническая картина) избыточна относительно самих данных (их всегда можно интерпретировать иначе). И проверку своих гипотез и интерпретаций вы тоже осуществляете своими действиями, своими терапевтическими или коучинговыми интервенциями, которые находятся в пространстве живой коммуникации, понимания и взаимодействия с клиентом.
Отсюда следует, что минимальным требованием для феноменологического описания будет установления связи («корреляции») описываемого, со способом описания. Или мыслимого со способом мышления. В феноменологии Гуссерля это называется ноэма (то что мыслиться, воображается, предполагается и т.п., т.е мыслительное, воображаемое, предполагаемое содержание) и ноэза (сам акт мышления, воображения, предположения и т.п.). В дальнейшем мы будем эту связь ноэмы и ноэзы будем вслед за Гуссерлем называть интенциональным актом. А сам феноменологический метод будем рассматривать в следующих смыслах:
- Основные психические процессы клиента, которые обычно называются «феноменологией» клиента, мы будем фиксировать как совокупность его интенциональных актов или интенциональностей. А вот его жизнедеятельность, с которой ведется работа на сессиях как интенциональный процесс, связывающей интенциональные акты в какой-то своей имманентной логике.
- Сам метод «доступа» к «феноменологии» клиента коучем или терапевтом мы также будем рассматривать как терапевтический интенциональный акт, но уже самого коуча.
А наличие феноменологического метода в той или иной школе мы будем фиксировать через присутствие в терапевтическом процессе представлений и методов практики в указанных выше плоскостях.
Вот вам простейшая задача. Как вы понимаете, что у человека тревога? Если по его поведенческим чертам, положению тела и т.п., то у вас клинический подход симптоматического описания диагноза. Если вы ощущаете потребность утешить страдающего, у вас есть импульс поддержать человека, вы ему сопереживаете и в этом сопереживании присутствует его тревога, которую вы эмпатически чувствуете – это уже феноменология. Потому что о тревоге клиента вы знаете из непосредственного опыта, а не косвенно - из списков симптомов.
Объектные отношения как базовый интенциональный процесс самости в психоанализе
Теперь наконец перейдем к психоанализу.
Что можно назвать феноменологией клиента в психоанализе? Обычно речь идет о специфике проявлений его индивидуальной психодинамики. Ноуменальный мир предстает в психоанализе как представление о некоем идеальном порядке развития человека (помните про анальную, оральную, генитальную и прочие стадии развития ребенка?). Застревания человека на каждом из этапов и патологии, возникающие на этих этапах проявляются в специфическом поведении и симптоматике. Характеристики этих проявлений можно сгруппировать в типы и виды. Так и появляются такие симптоматические комплексы как шизойды, невротики, параноики, психопаты, нарциссы и т.п. Феноменологическое описание их (как и в феноменологическом описании психопатологий в «Общей психопатологии» К.Ясперса) дает нам проявление этих психопатологий. Итак, ноуменальный мир в психоанализе – это идеальный процесс психического развития человека, а феноменология – это проявление отклонений от этого идеала.
Каким образом «даны» феномены психоаналитику? Через наблюдение за человеком – его телесными проявлениями, речью, содержанием мысли и прочим? Все это весьма далеко от нашего понимания феноменологического метода, это вполне обычная клиническая парадигма и поэтому мы спекулировать на наличие здесь феноменологического метода не будем.
Феноменологическая революция в психоанализе на самом деле произошла во время открытия контрпереноса, когда стало понятно, что основным источником информации о феноменологии клиента может стать феноменология психоаналитика – на что, как и посредством каких своих собственных реакций психоаналитик реагирует на клиента. Психоаналитик осведомлен о своих реакциях и поэтому через рефлексию их (осознание своей собственной интенциональности) получает непосредственный доступ в эмоциональный мир клиента, причем не столько с точки зрения проявлений, сколько с точки зрения содержания проявлений самого клиента в психоаналитическом контакте.
Есть отличный пример вполне феноменологического описания соответствующей симптоматики клиента (оригинал таблицы здесь):
Однако, если задать вопрос аналитику, феномены чего он фиксирует в контрпереносе, мы с вами получим ту самую таблицу по ссылке, т.е. отнесение собственных переживаний к определенной психопатологической категории. А ведь это есть та самая предпосылочность познания, которую Гуссерль относил к естественной установке.
Совсем иначе, по-феноменологически контрперенос концептуализируется у интерсубъективных психоаналитиков, о чем мы уже писали здесь, но здесь мы пока пытаемся описать некоторую обобщенную аналитическую позицию, поэтому об интерсубъективных аналитиках мы говорим в другой раз.
Где начинаются и где заканчиваются феномены в практике психоанализа? Как я понимаю, речь идет о повторяющихся из сессии к сессии схемах поведения клиента и реакциях на них аналитика. Если содержание этих взаимных реакций помещается в пространство коммуникации аналитика и клиента, то тем самым происходит аналитическая проработка. Однако сам терапевтический эффект достигается через замещение аналитиком отдельных функций объектов клиента (папы, мамы, сиблинга), т.е. когда клиент переносит на аналитика свое отношение к отцу или матери, терапевт включается в этот перенос своими переносом, а затем подвергает складывающиеся отношения рефлексии. Тем самым с одной стороны он может выровнять исторически сложившиеся у клиента патологические отношения с внутренними объектами, а с другой, заняв ресурсную для клиента позицию объекта, скорректировать те проблемы психологического развития пациента. Клиент как бы в лабораторных условиях обретает опыт, который недополучил в своем развитии.
Что здесь феноменологического?
Заметьте, удивительную похожесть структуры опыта клиента во время психоанализа и структуру интенционального акта, описанного нами выше.
Большинство актов поведения клиента на психоаналитических сессиях рассматриваются как направленные на интенциональный объект (те самые объекты – маму, папу, сиблинга).
Каждый акт поведения специфицирует функцию объекта (от мамы – потребность в тепле и близости, от папы – например, признания). Не знаю, можно ли сказать, что здоровую динамику задают по психоанализу стабильные интенциональные отношения с объектной функцией или есть определенная динамика этих отношений, но думаю структура интенционального процесса понятна.
Тогда психоаналитик встраивается в функциональное место психодинамического объекта и из этого места, имея бессознательно вмененные клиентом полномочия начинает реактивировать устоявшие формы отношений этого объекта с клиентом. Поскольку сам аналитик также относится к клиенту интенционально, какую объектную функцию для него играет клиент? С логической точки зрения обратную – сына, дочки, брата или сестры. Не знаю, есть ли какое-то название для такой функции клиента в контрпереносе аналитика, но с логической точки зрения было бы правильно предположить, что есть, а саму технику контрпереноса связать с опытом построения таких «родительских» отношений с клиентом.
Здесь важно подчеркнуть еще 2 важнейших момента отношений. Лабораторность, искусственность психоаналитических отношений создается за счет специально выделенного пространства рефлексии, когда объектные отношения жмутся на паузу и психоаналитик показывает клиенту, что же между ними разворачивается.
Рефлексия запускается через интерпретацию психоаналитика, хотя в психоанализе Кохута сама эта рефлексия является одной из функций объектных отношений – функции отзеркаливания, что опять же не предполагает когда-либо встречи двух реальных людей.
Еще один вопрос связан с динамикой самих проигрываемых отношений. Они статичны, в идеальном варианте стабильно выполняются человеком или развиваются? Про психоанализ я пока не знаю ответа на этот вопрос. Может знаете вы.
Однако, пока совершенно достаточно данных для того, чтобы говорить о базовом интенциональном процессе в психоанализе. Хотя, заметьте, для этого нам понадобилось связать объектные функции с удовлетворением потребности клиента, а это не совсем психоаналитический заход.
Аффекты и феномены
В самом психоанализ, благодаря неустанному теоретическому труду есть прекрасные наработки по вопросам, которые мы бы отнесли к феноменологическим. В частности, теоретики группанализа отлично проработали вопрос об интерсубъективности групповых феноменов, но об этом мы поговорим в отдельной статье, посвященной организационному катексису.
Совершенно в логике феноменологии психоаналитики описывают и свою точку зрения относительно аффектов. Если аффект – это основной предмет психоаналитической проработки, то мы можем связать его существование с интенциональностью. Мне кажется достаточно очевидным, что аффект является таким переживанием, которое как бы лишено интенциональности. К сожалению, само слово "пере-живание" содержит в себе коннотации с интенциональностью, но я пока не могу подобрать термина лучше. Итак, аффект – это некое содержание переживание («что» переживается), без связи с тем «как» оно переживается.
К психоаналитику приходит пациент с каким-нибудь непонятным для него душевным явлением: панической атакой, внезапным параличом руки, бесконечной фоновой тревогой и т.п. И он не понимает и не знает, откуда и как эти аффективные переживания появились.
Психоаналитик методом интерпретации, т.е. через символизацию (или о-смысление) связывает в сознании клиента аффекты (ноэмы) с интенциональными актами (ноэзами), т.е. вытесненными из сознания способами переживания этих аффектов.
Тем самым через интерпретацию происходит ре-активация интенциональных актов. Теперь содержание переживания связано с самим способом переживания, т.е. образован полноценный интенциональный акт, а наш аффект стал в собственном смысле слова феноменом.
Таким образом психоанализ возвращает феномены в жизнь человека. А жизнь человека становится полноценной.
В заключении еще раз подчеркнем то обстоятельство, что аффект обретает свою интенциональность через практику означения, которой является психоаналитическая интерпретация и пока совершенно непонятно, какова природа этого эффекта.
Мы поговорим о природе этого эффекта позже.
