Продолжение. Предыдущая часть здесь.
По моему мнению в гештальт-терапии феноменологический метод получил наиболее полное применение среди всех существующих школ развития человека. Правда это не всегда очевидно. Ниже я попытаюсь обосновать свой вывод. При этом, мне кажется, что причиной методически корректного применения феноменологического метода в гештальт-терапии является вовсе не близость ценностных ее оснований экзистенциально-феноменологической философии, а фактически полная идентичность методологических выводов феноменологии Гуссерля и гештальт-психологии.
Итак, чем же так близка феноменология гештальт-терапии?
Начнем с того, что само понятие феномена в гешталь-терапии достаточно четко выделено. Феномен это скорей всего «фигура», т.е. то, что может удовлетворить потребность клиента. Как сама динамика проявления феномена, так и то, что за ним скрывается здесь достаточно четко обозначено. За фигурой скрывается потребность клиента, динамика определяется перекачиванием энергии между фигурой и фоном, а конкретное содержание фигуры определяется тем, чем конкретно удовлетворяется потребность. С динамической точки зрения мерцание фигуры и фона отлично описывают саму динамику появления и исчезновения феноменов. Именно появление и исчезновение феноменов фиксирует гештальт-терапевт. С одной стороны, это могут быть совершенно конкретные потребности организма, а с другой то, что можно получить исключительно во взаимоотношениях. Сравните фигуры, которые удовлетворяют потребности на уровнях у основания пирамиды Маслоу с теми, которые находятся на ее вершине.
Гениальность гештальт-терапии заключался в том, что, взяв за основу динамику формирования и исчезновения фигур, они сформулировали универсальный процесс формирования и удовлетворения потребностей. По большому счету – это уже не просто описание структуры интенциональности, а описание ее динамики. Это то, до чего даже Гуссерль не догадался. Эту динамику гештальтисты стали называть циклом контакта.
И тут появляются необходимость прояснения различных контекстов употребления термина "феноменология" в гештальт-терапии:
- С одной стороны – феноменология означает фиксируемый терапевтом индивидуальный стиль формирования и насыщения фигур.
- С другой стороны – феноменология – это проявления прерывания на каждом этапе цикла контакта в тех или иных формах (ретрофлексия, проекция, эготизм и т.п.). По сути – это частный случай предыдущего пункта.
- С третьей стороны – это то, что относительно клиента фиксирует терапевт в своем опыте терапевтических отношений.
Мне кажется, что чтобы окончательно снять все разночтения относительно слова «феноменология» в гештальт-терапии мы должны разобраться с интенциональной структурой цикла контакта.
Начнем с того, что все эти вполне в духе клинического подхода диагностические термины и понятия, типа прерывания контакта (и которые сильно напоминают «сопротивления» в психоанализе), вполне необходимы для терапии, но располагаются не столько в самом феноменологическом процессе терапии, сколько в пространстве супервизорского мышления и рефлексии терапевта.
Мне кажется, что феноменологичным в первую очередь является сама структура процесса появление и удовлетворения потребности, которую расписали теоретики гештальт-терапии. Давайте более подробно разберемся в ней. Посмотрите на рисунок:
В нем есть все необходимые элементы интенцинальности:
Есть субъект интенциональностей – человек.
Есть ноэза – само желание или потребность, которая всегда направлена на ноэму – то, что удовлетворит потребность.
При этом сама ноэма (то, что желает желание) предстает в виде взаимодействия фигуры и фона.
Однако сама фигура желания еще не есть то, что ее удовлетворит – это пока предметно оформившаяся потребность, чистая потребность в чистом виде (сравните свое желание кофе, его желаемый вкус, теплоту и т.п. и реальный кофе, который удовлетворит эту потребность, будет ли разница?).
Я уже писал, что фигура/фон в гешальт-психологии идентична смыслу и его горизонту в феноменологии Гуссерля. Единственное принципиальное отличие гештальтистской схемы от гуссерлианской – это как раз функции смысла. Забегая дальше, скажем, что именно оперирование со смыслом придает интенциональности желания формат целенаправленной, коммуникативной деятельности, которую совершенно игнорировали гештальтисты и понятно почему. Потому что в структуре индивидуального опыта, всегда структурирующегося внешним экзогенным смыслом, важно еще достичь стадии перманентного переживания, не замутненного привнесенными теориями, которые гештальтисты называют интроектами.
Подчеркнем еще раз, что генальность гештальт-терапевтов заключалась в том, что они статично изображаемой структуре интенциональности приписали динамику и связали с гомеостазом организма, т.е. придали форму цикла.
Поначалу «организм», о котором пишут гештальтисты, существует в сбалансированном состоянии. У него нет никакого интенционального процесса:
Затем возникает небольшой дисбаланс в организме, у него возникает некоторое напряжение. Возникает некоторое насыщение фона (эмоционального, физиологического и т.п.), в этом едва насыщенном фоне едва проступает смутная фигура потребности. Организм и человек формируют интенциональность, т.е. направленность (ноэзу) на эту фигуру. Сама едва различимая фигура подразумевает некие объекты, соответствующие фигуре.
На следующей стадии появляется четкое желание. Этот процесс характеризуется насыщенной фигурой на контрастном фоне, однозначное понимание, на что направлено желание, а также ясное понимание, какой объект его может удовлетворить. Организм ощущает явно выраженное напряжение.
Каков сам способ полагания желаемого? Только желать? Мечтать о желаемом? Говорить о нем? На самом деле, на данном этапе способ полагания желания состоит в том, чтобы сформировать саму фигуру, поэтому на данном этапе так важен фон, на котором эта фигура ярко выделится.
Затем идет действие по поиску объекта удовлетворения потребности (рисунок мы пропустим).
А когда объект найден, происходит удовлетворение потребности. Это пик процесса контактирования:
На пике желания, фигура полностью поглощает фон, желание предельно возрастает и становится соразмерным фигуре. В этот момент весь организм включен в употребление объекта потребления. Кстати, это место драмконфликта цикла контакта, если не удается употребить объект потребления, то либо должны смениться сами объекты, либо способы их получения, либо способы полагания желаемого. Мы можем для себя решить, что мы этого больше не желаем, либо отрицать онтологический факт существования желаемого, либо его отношение к нам. В общем, в случае драмконфликта возможны различные варианты справляться с фрустрированной потребностью. Все эти решения принимаются на уровне мышления (пусть даже слабо выраженного), и значит разрешаются также на уровне мышления. Именно эти решения закрывают для нас целые диапазоны опыта действий по удовлетворению потребностей. Соответственно, в этой зоне находится работа терапевта. Он прослеживает и доводит до осознавания все аспекты принятого когда-то решения клиента, его опасения и прочие сопутствующие интенциональности (иерархию потребностей Маслоу можно ведь рассмотреть в качестве интенциональных процессов, в которые встраиваются текущие).
Однако, если потребность удалось удовлетворить, организм снова возвращается в сбалансированное состояние.
Это то как работает интенциональность клиента.
Однако как используется феноменологический метод терапевтом?
Интенциональность терапевтического контакта
Если мы привязали всю структуру и динамику интенциональности к потребностям, то возникает вопрос о потребностях терапевта, запускающих его внимание к «феноменологии» клиента или к его стилю формирования фигур. Т.е. мы должны терапевтический процесс описать не как абстрактную деятельность, а в интенциональном ключе. И тогда, о какой потребности будет идти речь?
По нашему мнению, это потребность в ярких фигурах. Если терапевт прошел свой собственный клиентский путь и выработал стабильный и насыщенный фон, то ему его собственных фигур может быть недостаточно. Просто скучновато. Не хватает ярких эмоций от ярких фигур. К этому может добавляться потребность в интерсубъективных фигурах, т.е. фигурах, удовлетворяющих потребности обоих участников терапевтического процесса. Природу интерсубъективных фигур мы рассмотрим отдельно, как и онтологическую роль этих фигур в жизни человека. Но, именно потребность, во-первых в клиентских фигурах на своем фоне, а во-вторых, со-бытийность, интерсубъективность этих фигур, символизирующих собой наличие подлинного контакта в отношениях, о которых так любят говорить гештальтисты, по нашему мнению и формирует потребность терапевта в терапии.
Тогда как выглядит сама терапия?
Итак, все начинается со встречи двух людей со своими способами формирования фигур и со своими способами контактирования. Предполагается, что терапевт в силу своей собственной проработки более компетентен в процессе своего собственного контактирования.
Однако и клиент, и терапевт заинтересованы друг в друге и, значит, играют роль интенциональных объектов друг друга. Как минимум клиент поставляет терапевту яркие фигуры и деньги, а терапевт клиенту нужен для помощи в формировании тех самых ярких фигур.
Главное, что понимает терапевт, когда «выходит» на клиента, - это то, что ситуация, в которой он оказался, общая, интерсубъективная для них обоих. В силу своей осведомленности он фиксирует общую фигуру, проблемы в ее формировании, и свою сессию для себя рассматривает как цикл контактирования.
Для наглядности терапевтический контакт гештальт-терапевта и клиента мы редуцируем до контраста фигуры и фона (если будем исходить из того, что яркая фигура, т.е. ясная и понятная фигура может становиться таковой только на контрасте с фоном). В нашем примере клиент приходит к терапевту, не имея четкий интенциональный процесс, т.е. не умея выделять интенциональный объект (объект, удовлетворяющий потребность) из ненасыщенного аморфного фона. Интенциональный процесс (процесс выделение фигуры на фоне) затруднен аморфными и неконтрастными фигурой и фоном.
Терапевтическая работа состоит в том, что наш терапевт сам своей деятельностью задает яркий фон (например, сидит и ничего не делает, молчит и внимательно смотрит на клиента или наоборот занят своим делом и никак не реагирует на клиента). В общем клиент вынужден обратить на себя внимание и как-то на этом фоне выделить свою фигуру.
Терапевт обращает внимание на способы формирования фигуры клиентом. Постоянство и частота терапевтических встреч позволяет клиенту поддерживать выделенность его фигур. Клиент и терапевт еще не встретились. Терапевт обеспечивает клиенту стабильный фон за счет своей устойчивости в пребывании в состоянии без своей фигуры. Заметьте, клиент предстает перед терапевтом как поставщик фигур в стабильный фон контакта терапевта. Но это странное взаимодействие, поскольку один создает для другого фон, а второй для первого фигуру, оказывается, что их собственные интенциональные объекты являются элементами единого и общего интенционального процесса. Помимо фигуры терапевт поставляет клиенту рефлексию, определяющую границу между фигурой и фоном. Причем интенциональность терапевта (клиент – поставщик денег) служит строгости терапевтического процесса – клиент платит за внесение своих фигур в стабильный фон терапевта.
Но для самостоятельного существования без терапевта, который на своих сеансах поддерживает стабильность фона, терапевт учит клиента стабилизировать фон его самого. Этот фон становится фигурой терапевтических сессий. Происходит это тогда, когда сам клиент ощущает слабость и нестабильность своего фона и делает его фигурой.
Естественно предположить, что затем сам интенциональный процесс (мерцание фигуры и фона) клиента становится фигурой терапевтических отношений.
Наконец, финальная стадия отношений терапевта и клиента, когда они оба участвуют в формировании интерсубъективного фона и фигуры. Клиент и терапевт встретились как два человека с самостоятельным интенциональным процессом в едином интерсубъективном процессе. У клиента больше нет необходимости формировать свои фигуры с помощью терапевта. Терапевт больше не компенсирует работу с чужой фигурой за счет денег клиента.
Примерно так можно связать процесс формирования фигуры в фоне со структурой интенциональности.
Заметим лишь, что ничто не мешает рассматривать интенциональный процесс объектных отношений, описанный в предыдущем посте в отношении психоанализа, предпосылочным относительно того, что описано в гештальт-терапии.
